Историки Тюменского госуниверситета на материалах Тюмени проанализировали опыт становления индустриального облика сибирского города в годы первой пятилетки (1928–1932).
Первый пятилетний план, реализация которого началась 1 октября 1928 г., стимулировал проведение государством целого ряда мер экономического, политического и социального характера, придав индустриализации статус идеологической концепции «великого перелома».
В кратчайший исторический срок стране предстояло развернуть строительство важнейших отраслей промышленности, увеличить производство всех видов продукции, приступить к выпуску новой техники. За счет этого предполагалось «упрочить устои социализма», повысить жизненный уровень населения, решать внешнеполитические и оборонные задачи.
История советской индустриализации давно вызывает повышенный интерес исследователей, в том числе сибирских. Однако обычно их внимание фокусируется на крупных промышленных проектах, в первую очередь определявших будущее страны или ее отдельных регионов.
В меньшей мере изучены модернизационные процессы на территориях, которые, составляя значительную часть государства, не решали столь масштабных задач и представляли своего рода его «индустриальную провинцию».
Один из типичных примеров такого рода – это Тюмень, окружной, а с 1930 г. – районный центр Сибирского Зауралья, экономическое и социальное развитие которого в годы первой пятилетки до сих пор не являлось предметом комплексного исследования.
Статья «Сибирский город в начале «Великого перелома» (на материалах Тюмени)» историков ТюмГУ Валерии Кружиновой и Зинаиды Соковой вышла в «Вестнике Томского государственного университета».
В Тюмени с преобладавшим мелкопромышленным производством попытки использования плановых начал в экономике имели место еще в 1920-е гг. Однако все принятые тогда программы были рассчитаны на небольшой срок, не выходили за рамки нескольких предприятий, не включали социальную сферу.
Пятилетка 1928–1932 гг. стала первым в истории города опытом не только масштабного, но и комплексного планирования. Не имея аналогов в прошлом, она вызвала у многих современников надежды на серьезное улучшение материального положения, жилищных и бытовых условий, почти не изменившихся после десяти лет советской власти.
Однако не меньшим был и ком проблем, с которыми в новых условиях столкнулись и город, и его жители. Главная из них заключалась в гигантском разрыве между «стартовыми» рубежами тюменской пятилетки и ее задачами, между реальным положением горожанина и воображаемым идеалом.
Так, накануне пятилетки подавляющее большинство промышленных предприятий Тюмени (по расчетам исследователей, около 150 из 160) сближалось по типу производства с мануфактурами и даже ремесленными мастерскими. На них почти не использовалась машинная техника, сохранялись сложившиеся в прошлом технологии и приемы работы.
Практическое осуществление грандиозных проектов остро поставило вопрос об источниках их финансирования, поскольку инвестиционные возможности города не «вписывались» в намеченные планы. О масштабах сложившейся диспропорции можно судить, например, по тому, что расходы на строительство только станкостроительного завода в 8–9 раз превышали годовой бюджет Тюмени накануне первой пятилетки. Не имели собственных финансовых накоплений и промышленные предприятия, едва ставшие приносить прибыль после послевоенной разрухи.
В этих условиях масштабное строительство и модернизацию производства можно было осуществлять только за счет перераспределения потоков капитала, главным образом путем «перекачки» средств из аграрного сектора экономики.
Тем не менее, в течение пятилетки строительство одних объектов затягивалось, других – «замораживалось». «Канули в лету» планы строительства металлургического комбината, железной дороги на Алапаевск, заводов по производству трансформаторов, радиоаппаратуры, кранов и подъемных машин и многих других предприятий. Все эти обстоятельства не могли не сказаться на хозяйственных результатах пятилетки.
С одной стороны, официальная статистика утверждала, с 1 октября 1928 г. до 1 января 1933 г. производство промышленной продукции в Тюмени увеличилось на 185,2% и первоначальные плановые задания (176,9%) были досрочно выполнены. С другой стороны, из четырех полных лет пятилетки лишь первый ее год оказался относительно благополучным.
Провалом закончились попытки «взвинтить» темпы экономического роста при помощи повышенных, а на деле волюнтаристических, лишенных реализма установок, которые не только до предела обострили все противоречия экономической жизни, но и затормозили выполнение первоначальных заданий пятилетнего плана, и без того сверхнапряженных.
В условиях отсутствия необходимых инвестиций для реализации промышленных и инфраструктурных проектов большие надежды возлагались на повышение интенсивности труда рабочих и служащих. С этой целью в августе 1929 г. начался перевод предприятий на «непрерывку», т.е. такую организацию труда, при которой устанавливалась пятидневная рабочая неделя, а производственный процесс осуществлялся без общего для всех рабочих и служащих дня отдыха, в том числе и по воскресеньям. Свое политическое выражение «непрерывка» получила в лозунге «Строим социализм 365 дней в году!».
Другой формой интенсификации труда стало движение ударников, инициаторами которого выступали как «верхи», так и сами рабочие, преданные советской власти или заинтересованные в дополнительном заработке. В то же время минимальная экономическая эффективность нового движения и соответствующее ей незначительное материальное вознаграждение работников неизбежно отражались на настроениях недавних и будущих «героев труда». Они легко поддавались соблазну оказаться на «прибыльном рабочем месте» и влиться в ряды самых решительных борцов за социализм, но столь же легко и расставались с созданными образами, если те не приносили реальной выгоды либо предполагали крайнее напряжение всех физических и духовных сил.
Крупными достижениями первой пятилетки стали ликвидация безработицы, введение в 1930 г. всеобщего семилетнего образования, которым к 1933 г. охватили 96% детей.
В годы пятилетки выросла заработная плата основной массы рабочих и служащих. Так, у машиниста железнодорожника станции Тюмень она увеличилась с 138 руб. в месяц до 200–250 руб., у рабочих завода «Механик» – с 80–96 руб. до 120–140 руб. и т.д.
В то же время рост заработной платы тюменцев в годы первой пятилетки существенно отставал от темпов инфляции и сопутствовавших ей беспрерывных «скачков» цен на промышленные и продовольственные товары. В условиях тотального дефицита эти и многие другие продукты обычно отсутствовали в открытой продаже или поступали в ограниченном количестве. Современник писал: «У мучной лавки на Базарной площади сотни женщин с ночи записываются в очередь на муку. Выдача производится медленно. Мало продавцов. Порядок не соблюдается. Получается давка. Люди стоят целыми днями и нередко уходят, не получив муки»
В стремлении ослабить продовольственную нужду власти развернули кампанию за «самообеспечение» горожан. Их призывали обзаводиться огородами, разводить кур, кроликов, учиться готовить суп без мяса и т.д.
В рамках первого пятилетнего плана ставилась задача превратить Тюмень в благоустроенный и удобный для проживания город с современной инфраструктурой и развитым коммунальным хозяйством. Но одной из главных неудач первой пятилетки стал срыв заданий по жилищному строительству и благоустройству города, до предела обостривший бытовую неустроенность тюменцев. В эти годы не было возведено ни одного сколь-нибудь крупного жилого дома, и основной прирост жилищного фонда приходился на индивидуальные постройки и дома-бараки, сооруженные предприятиями.
Жилищная проблема в Тюмени в первые десятилетия советской власти считалась одной из наиболее сложных и даже «тупиковых». жилищный кризис начала 1930-х гг. правильно объяснить тем, что тюменские власти отдавали приоритет форсированной индустриализации, а потребности людей в приватном пространстве и частной жизни не считались значимыми и игнорировались.
Подводя итог, исследователи констатировали, что первый пятилетний план стал программой масштабного и комплексного развития Тюмени.
В то же время планам индустриального развития препятствовали недостаточное финансирование, узкая строительная и сырьевая база производства, низкий уровень квалификации большей части рабочих, дефицит инженеров и специалистов.
Индустриальная трансформация и урбанизация конца 1920-х – начала 1930-х гг. сопровождались обострением всех основных проблем городской среды, которая сохраняла традиционный облик, лишь частично затронутый процессом модернизации.
Источник:
Управление стратегических коммуникаций ТюмГУ
